В каждом безумстве есть своя логика (с)
EllyFox, спасибо за спасительную помощь
Обещала на следующей неделе, но вышло вот сегодня)
Вроде бы все еще драббл. Севитус.
Коршун
Это было глупо. Глупо-глупо-глупо. Я же тебя ненавижу, да? И совсем не важно, что ты опять решил поиграть в «море широкое» со своей тарелкой супа, да и с утра изображал клюющего воробушка, а не ел как нормальный активно-растущий и энергичный подросток. Но ты же «урод», не так ли? Взъерошенный, угловатый, с жеребячьими ножками (такими забавными… хотя и твои безразмерные хламиды сию милейшую черту – как и многие другие - успешно скрывают, я то знаю больше других, да?), с бледной, прозрачной кожей и синенькими росчерками вен. Болезненный, рахитичный ребенок. С тяжелыми стеклами антиквариата на курносом носике, искажающими глаза и оставляющими алые вдавленные в переносицу линии под конец дня. Отвратительное зрелище, не достойное уважающего себя мага. А уж когда ты раскрываешь свой рот!.. И тонкий, ломкий голос, срывающийся от страха, волнения все что-то говорит, говорит, говорит. Чушь! Обязательно непомерную чушь, доказывающую полное отсутствие даже зачатков здравого смысла, логики и приличного словарного запаса.
Я же тебя ненавижу, да? И глупо надеяться на что-то иное. Его Высочество Королевская Мышь Подземелий, Навевающая Ужас Одним Разлетающимся Подолом Мантии, Что Уж Говорить о Супер Уничтожающем Взгляде никогда не сможет испытывать что-то теплое, ласковое, нежное по отношению к Его Соплячеству Мелкому Придурку, Эгоистичному Клону Подохнувшего Все Знают Когда Гриффиндорца И Просто Золотому Избранному. Ммм, нет, никогда.
Я же тебя ненавижу, да?
Цыпленок
Это было глупо. Глупо-глупо-глупо. Ты же ненавидишь меня, да? Постоянно прожигаешь взглядом, уничтожаешь своими насмешками, втаптываешь в грязь своими издевками, подстрекательством и высокомерием. На твоей стороне сила, ты же взрослый, не так ли? И что обычный ребенок может противопоставить тебе? Такой высокий, сильный, надежный. Ах да, я же «ваша новая знаменитость»… А ты меня ненавидишь, да?
А я ненавижу говорить с тобой. Вечно что-то мямлю, запинаюсь, теряю мысль. Хотя ты уверен, что последняя в моей голове не появлялась уже очень давно. И твой стелящийся, обволакивающий, проникающий в каждую клеточку тела голос постоянно твердит, что я ничтожество. Ни разу не повторившись в своих инсинуациях - давишь интеллектуально (Ха, я тоже умею правильно употреблять такие слова! Но ты же и так единственный, кто знает об этом, ага? ).
Ты же ненавидишь меня, да? И глупо надеяться на что-то иное. Великий Взрослый никогда не снизойдет до Бесполезного Мальчишки. Нет, никогда.
Ты же ненавидишь меня. Да.
Гнездо
- Гарри, нет, левее! Глупый ребенок, рядом же висит синий шарик, они будут сливаться. Никакого чувства стиля…
- Не ворчи, вампир доморщенный… Стиля у меня, понимаешь ли, нет. На себя в зеркало взгляни, великий пример для готов.
- И за что мне Мерлин послал это наказание? Ты опять по маггловским клубам шлялся?!
- Нуууу, Сееееверус! Там же так круто!!! Ты отстаешь от моды, старичок! Не втупляешь!
- Прекрати размахивать руками! Во-первых, мне дорог хрустальный - заметь, хрустальный! - шарик, который вот-вот выскользнет и точно разобьется при падении. Во-вторых, я хочу напомнить, что использование посторонних телодвижений во время разговора указывает на недостаток словарного запаса. Мне стоит еще раз заняться этим вопросом?
- Нет, профессор, что вы! Не надо. Это совершенно не достойного вашего привери… привиг… при-ви-ле-ги-ро-ванного внимания. Вот.
- Утихни, ребенок. И повесь, наконец, затисканный тобою шарик на ветку!
Зеленая, пушистая, колючая. Распространяющая потрясающий аромат по всем подземельным комнатам, предназначенных для проживания декана Слизерина. Разлапистая красавица, занимающая целый угол в гостиной. Блестит мишура, стукаются бока стеклянных украшений. Трещит огонь в камине.
Рядом с обязательной гостьей любого дома, празднующего Рождество, крутится высокий подросток, у которого кажется все не на месте: ни острые локти, ни опять подранные коленки, ни угластый кадык на лебединой шейке, ни костлявые плечи и торчащие в разлет лопатки. Длинные потертые голубые джинсы, постоянно сползающие с выпирающих тазовых косточек, безразмерная вытянутая серая водолазка, конец рукавов которой вечно цепляется за большой палец. И пушистый тапочки в форме мохнатой головы льва, с ярко-алой гривой и блестящими золотыми пуговками глаз. Вертлявый, энергичный, что-то делающий, постоянно болтающий о чем-то, сующий свой чрезмерно любопытный носик в любую щелочку.
Чуть в стороне, картинно сложив руки на груди и встав в позу непримиримого критика искусства замер худощавый мужчина, в белоснежной отутюженной, накрахмаленной рубашке с воротничком стойкой, классических черных брюках. И выделанных изумрудным шелком, с набитым узором из серебряных нитей, тапочках в виде змей: спереди треугольная мордочка, а на пятках задорно, словно у собак, возвышаются хвостики, жестко закрепленные изнутри проволокой. Ехидный, едкий, радостный, умиротворенный.
Им плевать на окружающий мир, сейчас его не существует. Это их единственный, неповторимые моменты свободы и счастья. Их время почувствовать тепло семьи. Их общей семьи.
Скоро все закончится. Спрячутся нелепые тапочки, что подарили столько безудержного, живого, бесценного смеха при покупке. Поменяется удобная домашняя одежда на защитные «доспехи». Наденутся маски. И они снова будут дурить неприглядный мир, мстя ему и остальным за их жестокость. И равнодушие. И слепоту, и страх, и трусость, и вероломство… и многое, многое другое.
У них есть только здесь и сейчас. Как когда-то давно, после первого урока зелий, поздно-поздно вечером. Когда безжалостный, циничный шпион наткнулся на тихо давящуюся рыданиями «знаменитость». И почему-то сев рядом, взял скукожившегося ребенка на колени, закутал в широкие, теплые полы мантии и крепко-крепко прижал к себе. Это было… глупо. Но им тогда так почему-то не показалось.
А потом стало не до этого. Цыпленок яростно чирикал, не собираясь доверять никому, а уж тем более столь жесткому взрослому. Коршун терпеливо кружил над добычей, зная без сомнений, что вскоре тот сдастся, откроет свое сердечко, впустит. Зачем это было надо? Ему около 40, не женат, помечен клеймом раба, имеет несносный характер и тяжелую судьбу. Одинок. Дитенку 11, сирота, имеет шрам от непростительного проклятия, недоверчивый и перенесший жестокое обращение на протяжении большей части жизни. Одинок.
Они никто. Лишь набор штампов, прикрученных насильно ярлыков.
Они никто и у них никого нет.
Но быть может два «никто» вместе смогут стать кем-то иными?
Они смеются и греются в тепле их отношений. Они семья. Пусть всего лишь на несколько стыдливо тайных дней или позорно краденных часов.
Обещала на следующей неделе, но вышло вот сегодня) Вроде бы все еще драббл. Севитус.
Коршун
Это было глупо. Глупо-глупо-глупо. Я же тебя ненавижу, да? И совсем не важно, что ты опять решил поиграть в «море широкое» со своей тарелкой супа, да и с утра изображал клюющего воробушка, а не ел как нормальный активно-растущий и энергичный подросток. Но ты же «урод», не так ли? Взъерошенный, угловатый, с жеребячьими ножками (такими забавными… хотя и твои безразмерные хламиды сию милейшую черту – как и многие другие - успешно скрывают, я то знаю больше других, да?), с бледной, прозрачной кожей и синенькими росчерками вен. Болезненный, рахитичный ребенок. С тяжелыми стеклами антиквариата на курносом носике, искажающими глаза и оставляющими алые вдавленные в переносицу линии под конец дня. Отвратительное зрелище, не достойное уважающего себя мага. А уж когда ты раскрываешь свой рот!.. И тонкий, ломкий голос, срывающийся от страха, волнения все что-то говорит, говорит, говорит. Чушь! Обязательно непомерную чушь, доказывающую полное отсутствие даже зачатков здравого смысла, логики и приличного словарного запаса.
Я же тебя ненавижу, да? И глупо надеяться на что-то иное. Его Высочество Королевская Мышь Подземелий, Навевающая Ужас Одним Разлетающимся Подолом Мантии, Что Уж Говорить о Супер Уничтожающем Взгляде никогда не сможет испытывать что-то теплое, ласковое, нежное по отношению к Его Соплячеству Мелкому Придурку, Эгоистичному Клону Подохнувшего Все Знают Когда Гриффиндорца И Просто Золотому Избранному. Ммм, нет, никогда.
Я же тебя ненавижу, да?
Цыпленок
Это было глупо. Глупо-глупо-глупо. Ты же ненавидишь меня, да? Постоянно прожигаешь взглядом, уничтожаешь своими насмешками, втаптываешь в грязь своими издевками, подстрекательством и высокомерием. На твоей стороне сила, ты же взрослый, не так ли? И что обычный ребенок может противопоставить тебе? Такой высокий, сильный, надежный. Ах да, я же «ваша новая знаменитость»… А ты меня ненавидишь, да?
А я ненавижу говорить с тобой. Вечно что-то мямлю, запинаюсь, теряю мысль. Хотя ты уверен, что последняя в моей голове не появлялась уже очень давно. И твой стелящийся, обволакивающий, проникающий в каждую клеточку тела голос постоянно твердит, что я ничтожество. Ни разу не повторившись в своих инсинуациях - давишь интеллектуально (Ха, я тоже умею правильно употреблять такие слова! Но ты же и так единственный, кто знает об этом, ага? ).
Ты же ненавидишь меня, да? И глупо надеяться на что-то иное. Великий Взрослый никогда не снизойдет до Бесполезного Мальчишки. Нет, никогда.
Ты же ненавидишь меня. Да.
Гнездо
- Гарри, нет, левее! Глупый ребенок, рядом же висит синий шарик, они будут сливаться. Никакого чувства стиля…
- Не ворчи, вампир доморщенный… Стиля у меня, понимаешь ли, нет. На себя в зеркало взгляни, великий пример для готов.
- И за что мне Мерлин послал это наказание? Ты опять по маггловским клубам шлялся?!
- Нуууу, Сееееверус! Там же так круто!!! Ты отстаешь от моды, старичок! Не втупляешь!
- Прекрати размахивать руками! Во-первых, мне дорог хрустальный - заметь, хрустальный! - шарик, который вот-вот выскользнет и точно разобьется при падении. Во-вторых, я хочу напомнить, что использование посторонних телодвижений во время разговора указывает на недостаток словарного запаса. Мне стоит еще раз заняться этим вопросом?
- Нет, профессор, что вы! Не надо. Это совершенно не достойного вашего привери… привиг… при-ви-ле-ги-ро-ванного внимания. Вот.
- Утихни, ребенок. И повесь, наконец, затисканный тобою шарик на ветку!
Зеленая, пушистая, колючая. Распространяющая потрясающий аромат по всем подземельным комнатам, предназначенных для проживания декана Слизерина. Разлапистая красавица, занимающая целый угол в гостиной. Блестит мишура, стукаются бока стеклянных украшений. Трещит огонь в камине.
Рядом с обязательной гостьей любого дома, празднующего Рождество, крутится высокий подросток, у которого кажется все не на месте: ни острые локти, ни опять подранные коленки, ни угластый кадык на лебединой шейке, ни костлявые плечи и торчащие в разлет лопатки. Длинные потертые голубые джинсы, постоянно сползающие с выпирающих тазовых косточек, безразмерная вытянутая серая водолазка, конец рукавов которой вечно цепляется за большой палец. И пушистый тапочки в форме мохнатой головы льва, с ярко-алой гривой и блестящими золотыми пуговками глаз. Вертлявый, энергичный, что-то делающий, постоянно болтающий о чем-то, сующий свой чрезмерно любопытный носик в любую щелочку.
Чуть в стороне, картинно сложив руки на груди и встав в позу непримиримого критика искусства замер худощавый мужчина, в белоснежной отутюженной, накрахмаленной рубашке с воротничком стойкой, классических черных брюках. И выделанных изумрудным шелком, с набитым узором из серебряных нитей, тапочках в виде змей: спереди треугольная мордочка, а на пятках задорно, словно у собак, возвышаются хвостики, жестко закрепленные изнутри проволокой. Ехидный, едкий, радостный, умиротворенный.
Им плевать на окружающий мир, сейчас его не существует. Это их единственный, неповторимые моменты свободы и счастья. Их время почувствовать тепло семьи. Их общей семьи.
Скоро все закончится. Спрячутся нелепые тапочки, что подарили столько безудержного, живого, бесценного смеха при покупке. Поменяется удобная домашняя одежда на защитные «доспехи». Наденутся маски. И они снова будут дурить неприглядный мир, мстя ему и остальным за их жестокость. И равнодушие. И слепоту, и страх, и трусость, и вероломство… и многое, многое другое.
У них есть только здесь и сейчас. Как когда-то давно, после первого урока зелий, поздно-поздно вечером. Когда безжалостный, циничный шпион наткнулся на тихо давящуюся рыданиями «знаменитость». И почему-то сев рядом, взял скукожившегося ребенка на колени, закутал в широкие, теплые полы мантии и крепко-крепко прижал к себе. Это было… глупо. Но им тогда так почему-то не показалось.
А потом стало не до этого. Цыпленок яростно чирикал, не собираясь доверять никому, а уж тем более столь жесткому взрослому. Коршун терпеливо кружил над добычей, зная без сомнений, что вскоре тот сдастся, откроет свое сердечко, впустит. Зачем это было надо? Ему около 40, не женат, помечен клеймом раба, имеет несносный характер и тяжелую судьбу. Одинок. Дитенку 11, сирота, имеет шрам от непростительного проклятия, недоверчивый и перенесший жестокое обращение на протяжении большей части жизни. Одинок.
Они никто. Лишь набор штампов, прикрученных насильно ярлыков.
Они никто и у них никого нет.
Но быть может два «никто» вместе смогут стать кем-то иными?
Они смеются и греются в тепле их отношений. Они семья. Пусть всего лишь на несколько стыдливо тайных дней или позорно краденных часов.
@темы: ГП, мое творчество
-
-
28.03.2010 в 14:36Очень приятный рассказик с намеком на ХЭ. Спасибо.
-
-
29.03.2010 в 03:12